фильмы по Стругацким

[magistrator]

А как "Гадкие лебеди" могут развернуться, если наша сторона не делает прокатных копий - не как снова усмотрели там какую ни будь антинародную подоплёку...

Так что вы хотите сказать, что Бондарчук реашет Стругацких как патриотический боевик с элементами фантастики. Росийский спецслужбист- прогрессор попадает на враждебную планету и делает там вооружонный переворот т.к. не может связатся с центром. В результате проваливает хитроумную операцию Штирлица-Странника внедрившегося в правительство, за что получает нагоняй и понижение по службе. Обиженный несправедливостью будущего екселеца ему ничего не остаётся как отправится на войну с Островной Империей - конец "Обитаемого острова-1".

[Котяра-Бегемот]

может и так :D

мне, как человеку несведующему в кинопрокате, интересно, как и почему могут запретить изготовление копий фильма? Если было именно так, то должна же быть какая-нибудь огласка... я вот выискивал в интернете объяснения того, почему Гадкие лебеди так и не дошли к зрителям - ничего не встречал....

почему не выпускают тогда хотя бы на ДВД фильм? времени же много прошло...

самое странное, что в фильм-то вложили не так уж мало денег, а ни от продюссера, ни от режиссера не слышно никакого возмущения :?:

[Роман КОРНЕЕВ]

прокатных компий нет потому что кинотеатрам фильм оказался не нужен. то есть вот "мальчик-автобус" - нужен, а "гадкие лебеди" - нет. я уж не знаю, чья тут вина, продюсера или владельцев кинотеатральных сетей. а по поводу DVD - вообще странно, у нас там нынче что только не выпускают.

[magistrator]

Не надо принижать современную росийскую идеалогию и её влияние на бизнес. Наверняка фильм Лунгина раскручивали только потому, что начальство в церковь ходит. В данном случае начальство не читает Стругацких.

Да, а что делает с этим фильмом вторая сторона, кто они там французы или англичане. И кстати есть же(наверное) адрес продюсера, может его спросить.

Много фильмов имело такую "тихую"судьбу, "Ностальгия"Тарковского например. Но хорошо хоть на dvd вышла, через 20 лет, с итальянской копии.

[magistrator]

Не смотря на то, что фильм "Гадкие лебеди"сложно увидеть, начинают появлятся зубодробительные коментарии:

"Сперва российский кинематограф обидел зрителей "Волкодавом". Некий невыразительный герой неэстетично убивает всех, кто попадется под руку. Скомканный сюжет, банальные спецэффекты (к месту и не к месту); для тех, кто книгу читал - оскорбление автора.
Теперь пришла пора обидеть почитателей Стругацких. Пусть сюжет не имеет никакого отношение к самой книге, это еще можно вытерпеть, когда фильм талантливый. "Сталкер" тоже далек от "Пикника на обочине", но, хотя бы, сделан по оригинальному сценарию авторов и сделан гениально. Пусть режиссер толкует произведение на свой манер. Но - увы. Хэллоуин по-голивудски, только без голивудского мастерства. Слюнявая философия малоинтеллигентного человека. Беспомощный фильм, сложенный с отвратительной игрой детей. Нелепая помесь плохенького ужастика с "Дневным и ночным позором".
Очень горько, что отличные авторы вынуждены продавать авт.права бездарным режиссерам! Горько и то, что отечественная фантастика, создавшая в период СССР множество отличных фильмов, стремительно деградирует.
Владимир Круковер,
писатель"





"Негадкие лебеди

Гадкие лебеди" оказались не более чем "ничего-себе-кином". Лебеди получились всего лишь негадкие, чего в данном случае мне было определённо недостаточно.

Константин Лопушанский, перенеся действие в современную Россию, нашёл вполне верный путь для создания экранизации, именно это получилось у него убедительно. Беда в том, что найдя этот путь, он никуда по нему не пошёл. Наверняка ведь мог, но как-то не случилась такая прогулка.

Виктор Банев (Григорий Гладий) в фильме - внешне такая российско-международная подзапущенная и локализованная версия Орхана Памука. Не особенно диссидент, совсем не маргинал. Посланец ООН в поражённый мокрецами Ташлинск. Залитый дождём город эвакуирован - в нём остались только комиссары ООН, военные, мокрецы да те самые дети. Мокрецы закрыли Ташлинск энергетическими куполом (в честь чего мгновенно вспомнились уиндемовские "Кукушата Мидвича" и их экранизации), приближаться к которому без их разрешения смертельно опасно. Под куполом и вокруг него льёт нескончаемый дождь и вместо солнечного света сквозь тучи пробивается какое-то "инфракрасное" (его так называют в фильме, это не я придумал) свечение.

Банев хочет, во-первых, вызволить дочь, во-вторых, сделать так, чтобы всем вокруг стало хорошо, и в-третьих, разобраться в том, что же именно в Ташлинске происходит. Возможно, у него есть задатки для достижения одной (любой) из этих целей, но он, как настоящий русский интеллигент, хочет непременно уловить всех трёх зайцев одновременно - на чём и подрывается.

Его антагонист в фильме (эпизодический, впрочем) - председатель международной комиссии Сумак (Кортнев совершенно адекватен в этой роли), судя по экстерьеру и риторике явно российского гражданства деятель, который трактует происходящее в Ташлинске как военное вторжение с целью уничтожить человеческую цивилизацию. Раз идёт война, считает Сумак, тут уж не до тонкостей и не до гуманизма. Дело идёт к военной операции, которая должна химической атакой отменить дожди ("погодную аномалию") над Ташлинском, а заодно, как выясняется позднее, уничтожить в Ташлинске всё живое - чтобы ни следа от мокрецовской заразы не осталось.

Естественно, международное сообщество с таким подходом согласиться не может. Банев, конечно, тоже тоже - но, в отличие от мирового сообщества, он делает всё, чтобы спасти детей, которые в самый последний момент отказались эвакуироваться. В конце концов Баневу это удаётся, хотя и совсем не так, как он этого хотел.

Даже схематичное изложение сюжета вполне даёт представление о том, чем и как этот фильм мог бы быть хорош - проблема выражена, материал драматичен, местами даже слегка боевиковат, но не слишком. На такой основе можно и нужно делать серьёзное и интересное кино.

Увы. Два часа экранного времени зритель в основном слушает публицистические диалоги. Редкие сцены, в которых герои могут проявится как личности, надёжно заполированы демонстративно правильными или столь же демонстративно неправильными тезисами - социально-философскими или этическими. Лопушанский превратил фильм не то в проповедь, не то в трактат. Ситуации, в которые попадают персонажи, по большей части иллюстрируют или раскрывают их жизненные позиции, но ни в малейшей степени не развивают никакие идеи - мысль в этом фильме статична, а потому, даже будучи правильной (местами до банальности), скучна.

Визуальное и прочее кинематографическое искусство в "Гадких лебедях", однако, тоже присутствует, грешно было бы отрицать; беда в том, что границы этого искусства можно чётко обозначить на местности - вот в этом кадре оно есть, а вот здесь оно уступает место "правильным мыслям". Мы как бы смотрим два фильма попеременно - или безмолвный визуальный изыск, или скупое неизобразительное изложение, причём сочетаются эти компоненты плохо и ощущения чего-то недвумерного не производят. Художественность как-то трудно сочетается в этой картине с осмысленностью; я-то думал, что одно должно естественно дополнять другое, но у Лопушанского они как-то не срастаются...

(В этой связи совершенно дико выглядит введённый в фильм персонаж по имени Геннадий Комов - смачный намёк на создателя теории "вертикального прогресса" только подчёркивает плоскостную геометрию фильма).

Чисто кинематографические проколы, не желая быть мелочным придирой, я опускаю - в общем, по сравнению с уже упомянутыми недостатками, они малосущественны. Ну и что, что некоторые важные, казалось бы, персонажи (Диана, например) пропадают из сюжета неизвестно куда - если они высказали своё жизненное кредо или взгляд на ситуацию, то режиссёр, похоже, считает их задачу выполненной.

Язык не поворачивается назвать фильм "Гадкие лебеди" ни творческой неудачей, ни художественным достижением. Фильм выглядит как многообещающий дебют, который смотрелся бы очень хорошо на любом фестивале молодого российского кино и заслуженно получил бы приз, имеющий задачей способствовать профессиональному росту безусловного молодого дарования.

Нестыковка только в том, что за плечами у "молодого дарования" творческая биография длиной почти в тридцать лет и репутация автора "Писем мёртвого человека".

Обидно, знаете ли.

© Сергей Бережной, 2006"

[Роман КОРНЕЕВ]

Барроса я уважаю как любителя фантастики, замечательного собирателя всех её кинопроявлений, но как кинокритику я ему бы не доверял :0) у него весьма своеобразные вкусы, и кругозор часто этой самой фантастикой и ограничен как каменной стеной :0) ну а первый текст я вообще не знаю, зачем воспроизводить :0) он же убог даже на уровне формулировок, а воспроизводя его, вы невольно с ним солидаризируетесь, хехе.

[magistrator]

Пока я не с кем не солидаризируюсь, как вы, потому что видел только отрывки из фильма, а текс как текст просто сильнее "кипячёный", для Ж-прессы, по сравнению со вторым. Любопытно, я ненашол как сам Стругацкий отозвался, но видно он связан договором, хотя в последних ответах на вопросы фанов у него прозвучало обобщение о фильмах кроме "Сталкера", типа - экранизации заведомо неудачные.

Самое интересное что хвалебные отзывы совсем примитивны, вот например:

"Дети смотрят на нас.


Фильм «Гадкие лебеди» рискует стать в один ряд со «Сталкером» и «Днями затмения» в силу ясно и ярко выраженной тревоги, в силу отважного совпадения с переломом времени, кризисом современности


Не опускаясь до бытописания, до ползучего реализма, фильм «Гадкие лебеди» с невероятной точностью передают дух, атмосферу нашего времени

Отец входит в палату к дочери в дурдоме. И дурдом особенный, крепкий, с полувоенным КПП, решетками – всем, чем полагается, и даже более чем полагается. Дочь сидит на кровати. Смотрит на отца безучастно, отрешенно, страдальчески – так, словно от нее что-то отломили, что-то отняли. Придется объяснить, по каковой причине этот взгляд в фильме Константина Лопушанского по повести братьев Стругацких «Гадкие лебеди» так бьет… в поддых. Безжалостно и справедливо.

Последний кадр
Некий город, в котором все время идет дождь: как зарядил с середины февраля какого-то там года, так все время и идет. И это бы еще ничего, мало ли климатических аномалий, но в этом городе появляются странные существа – мокрецы. Образуются мокрецы из людей, как когда-то (имеется такой намек) из обезьян получились люди. Лица, кожа мокрецов поражены некоей болезнью, поэтому ходят они в черных балахонах, а лица затянуты пепельной маской.

Словцо, придуманное братьями Стругацкими, на редкость удачное. С одной стороны – мокрицы, мокрые, гадкие, отвратительные, достойные того, чтобы их раздавить и уничтожить, с другой стороны – мудрецы, конечно, у которых не грех бы поучиться. К мокрецам этим тянутся дети, не все, разумеется, но умные, читающие, думающие дети. Мокрецы чему-то такому странному, паранормальному учат детишек – левитации, например, полетам то бишь. Детишкам с мокрецами – хорошо, им с другими людьми, такими как мы, «погруженными в заботы суетного света», плохо, а с мокрецами – хорошо. Мокрецов и дождливый город пытаются изучать на самом высоком международном и научном уровне, ни до чего не добираются, ничего не узнают, а между тем жуть от этих интеллектуальных прокаженных пробирает. Жуть берет потому, что они – другие, не такие, как люди; если можно так выразиться – нелюди.

Вследствие чего принимается решение: город эвакуировать, облака разогнать какой-то химической гадостью, ну и заодно потравить этой же гадостью мокрецов. Здесь очень тонкий и славный момент в фильме: как бы международные организации ни ерепенились, как бы ни кричали ученые, что чего-то там «низя», если военные решили, так оно и будет. В конце концов, они теперь сами ученые.

Все задуманное выполняется. Только дети остаются в школе вместе с мокрецами. Член международной комиссии писатель Виктор Банев (Виктор Михайлов), дочь которого (Римма Саркисян) как раз воспитанница (если можно так выразиться) мокрецов, мчит через все кордоны к школе. Ему не препятствуют, поскольку царит легкий такой эвакуационный бардак, и не преследуют, поскольку никому нет охоты соваться в город, который вот-вот опрыскают… На прощание только орут: мол, скажите детям, чтобы спустились в убежище и задраили воздухозаборники.

Банев добирается до школы. Видит детей, готовых к смерти – сидят подростки с закрытыми глазами и что-то невидимое вертят в пальцах, – вдохновляется этим видом и мчит разыскивать мокрецов. Искать их особенно не надо. Стоят на лестничных площадках школы, смотрят в широкие окна, за которыми дождь, сумрак, типичная питерская хмарь. Банев кидается в ноги к мокрецам: дескать, не террористы же вы? Вы же, получается так, прикрываетесь детьми. Отпустите их, операция все одно начнется. Это – машина. Она на ходу. Ее уже не остановить. Машинисты могут плакать и скорбеть, но машину не остановят.

Мокрецы соглашаются с выводами и доводами. Идут к детям, просят их спуститься в убежище. В убежище Банев задраивает все люки. От недостатка воздуха Банев и детишки отрубаются. Как их на свет божий вытаскивают, не показано, но воображение живо дорисовывает непоказанное. После дегазации детей отправляют в специальный дурдом, поскольку очень уж они странные становятся.

Посещение
Вот писатель Банев и приходит навестить дочку, которую спас от смерти и от мокрецов. Две тумбообразные тетеньки в белых халатах приводят к нему его дочь смугло-серого цвета. Между двумя тумбами сидит хрупкая большеглазая девочка и смотрит прямо перед собой. Банев интересуется – как ты, дескать, тут живешь? Дочка четко и медленно отвечает: «Хорошо…» Одна из тетенек нагибается и эдак по-матерински шепчет пациентке: «Ирочка, скажи папе, что ты смотрела сегодня по телевизору». Ирочка честно отвечает: «Очень смешную передачу. „Кто всех хуже“… Там пели и плясали… Надо было угадать, кто всех хуже… Хорошая передача…»

Писатель Банев по понятной, право же, причине звереет. Ибо когда его дочь была с мокрецами, она – была… Она была агрессивной, странной, другой, заносчивой, но она была – в дождливом, разваливающемся, сумеречном мире она была собой, думающей, чувствующей, спорящей, а сейчас это не она, это автомат, тень, оболочка. Банев орет: «Что вы с ней сделали?!» Задирает рукав и видит черную от уколов руку.

Скандал развивается крещендо. Отлично сделано столкновение отчаяния Банева, его крика (международная, мол, комиссия, ООН, ВОЗ, Страсбург и прочее), патологического безучастия ребенка и профессионального, брезгливо-недоуменного безучастия обслуживающего персонала: дескать, еще один псих выискался, член он, понимаешь, писатель, да его самого подлечить не худо, светоча нашего… Придурок, прости господи…

Писатель буянит, скандалит. В коридоре больницы его успокаивает охрана, хорошо так, по-вохровски – ноги на ширину плеч, руки на стену. Вот тут и нарисовывается главврач в окружении других врачей. «Ладно, – говорит главный, – отведите его в пятый блок». Один из врачей, грустный бородач с хорошим восточным лицом, начинает возражать: «Но…» – «Никаких „но“. Он же нам международной комиссией угрожал? Вот пусть полюбуется…» Открывается железная решетка. Бородач и писатель входят для начала в курилку. Закуривают.

Бородач объясняет: «Понимаете, есть такое слово – „чахнет“. Деревце, которое не может прижиться, чахнет. Уверяю вас, мы делаем все возможное, лучшие лекарства, лучшие специалисты…» После этого напутствия Банев входит в палату к дочери. На кровати сидит очень печальная, очень безучастная девочка, смотрит перед собой, потом поворачивается и долго смотрит на отца, то есть в камеру, то есть на зрителей.

Братья Стругацкие и кинематограф
У фантастов Стругацких, Аркадия и Бориса, сложились с кинематографом странные отношения. По двум хорошим книгам Стругацких «Пикник на обочине» и «За миллиард лет до конца света» были поставлены два великих фильма – «Сталкер» и «Дни затмения». Величие этих фильмов заключается главным образом в том, что, не опускаясь до бытописания, до ползучего реализма, они с невероятной точностью передают дух, атмосферу своего времени.

Если люди захотят узнать не о том, что ели, пили, во что одевались в конце 1970−х, когда Тарковский снял «Сталкера», или в конце 1980−х, когда Александр Сокуров снял «Дни затмения», нет, когда они захотят узнать, о чем думали, что чувствовали, чего боялись люди в эти времена, тогда они будут смотреть «Сталкера» и «Дни затмения». Лучшей картины времени и пространства, лучшего изображения души современного человека в кинематографе тогда не было.

И тот и другой фильм пришелся на время перелома, время кризиса, незаметного в конце 1970−х, очевидного в конце 1980−х, но мощного, заставляющего твердить про себя припев ныне забытой песенки: «Что-то будет со страной, что-то будет с нами?» Фильм «Гадкие лебеди», снятый Константином Лопушанским по сценарию Вячеслава Рыбакова, рискует стать в один ряд со «Сталкером» и «Днями затмения» в силу ясно и ярко выраженной тревоги, в силу отважного совпадения с переломом времени, кризисом современности. О тревоге этого фильма, о чувстве неуюта точно сказал на премьере режиссер Алексей Герман: «Знаете, что такое воздействие искусства? Настоящее воздействие? Допустим, не понравился вам этот фильм, ну не понравился и все… С утра вы встаете, бреетесь, и как-то вам не по себе. Вроде все у вас в порядке, все домашние дома и все спят, а почему так тревожно? И тут-то вы поймете: ах ты черт! Мокрецов потравили, а детей в дурдом отправили. Фильм вчера такой посмотрели. Вот это и есть настоящее воздействие настоящего искусства».

Почему так получилось? Почему фантасты, выдумщики, создатели странных миров были так востребованы реализмом в высшем смысле этого слова? Стругацкие любили читателей. Это происходит не так часто, как может показаться. Связь между читателями и Стругацкими была невероятная, прочная и точная. Все тот же Герман заметил и отметил это, сказав, что такого набитого до отказа зала он не припомнит. В зале Дома кино сидели те, кто читал «Гадких лебедей» еще отпечатанными на тонкой бумаге в четвертой машинописной копии в семьдесят лохматом году. Потому так своевременны и правильны были слова сценариста фильма Вячеслава Рыбакова о том, что сейчас, когда Борис Стругацкий болен, надобно всем сидящим в зале пожелать ему здоровья – такое массовое желание должно ведь исполниться.

Никита Елисеев"

[Роман КОРНЕЕВ]

моё мнение как обычно выложено на сайте :0)
http://www.kinokadr.ru/articles/2006/09/06/gadkie.shtml
но я не понимаю всё-таки, в чём смысл :0) что вы ищете?

[magistrator]

Я то же не понимаю какой смысл вы не нашли в моих постах. А я ищю как все, информацию, информацию о судьбе картины. Жаль не посмотрел её на кинотавре.


Неплохая рецензия, правда весьма сумбурно написанная. За всеми описательностями и сравнениями ваша позиция не ясна. Она скорее ближе к репортажу интригующему читателя - пойди посмотри.

[Роман КОРНЕЕВ]

да наздоровье :0) (это я относительно того, что вы думаете о моей реце)
а что касается того, что мне непонятно - ладно, проехали, вам непонятно, что мне не понятно, на этом и рахзойдёмся. просто просьба чужие тексты, тем более без ссылки, сюда не постить. достаточно частично прочитировать и дать внизу урл.

[magistrator]

Кстати, вот ещё один разговорчик: http://esli.ru/rubrics/videodrom/200608 ... odrom.html

[ross]

А мне понравился их разговор...
Оказывается, чтобы правильно воспринять фильм, нужно просто сначала подготовиться. Вырасти, что ли.
Или совсем фильм не смотреть...

[magistrator]

Вот ещё одно интересное интервью с Дэвидом Джейкобсоном снимающим "Пикник на обочине": http://www.itogi.ru/Paper2006.nsf/Artic ... _1613.html

[Роман КОРНЕЕВ]

да, интервью было занятное, мы его даже частично перепечатывали, помнится. только что-то больше ничего про проект не слышно. мож кто чего натыкался?

[Котяра-Бегемот]

Временами специально ищу хоть что-то, поскольку очень заинтересован в этом (так как не оказался среди счастливчиков, попавших на премьеру), - все глухо :(

ни каких-либо интервью новых (А ведь мог бы Лопушанский, или Рыбаков, или тот же Горбачев, который помогал созданию фильма, возмутиться на просторах интернета или хоть разъяснение какое-нибудь дать), ни предложений купить ДВД с данной фильмой

обидно