РЕЖИССЕР О ЖАНРЕ, НАСИЛИИ НА ЭКРАНЕ и ПРИРОДЕ ЗЛА
...Если Серджио Леоне снял в Италии вестерн,
значит, мне точно нужно сделать j-horror в России...
J-хоррор в России
Определение «русский фильм ужасов» мне не очень понятно. Я вырос на англосаксонской массовой культуре и являюсь ее частью. Я получил нехитрое образование в видеосалоне и знаю американские фильмы лучше, чем американцы. Я знаю, что такое фильм ужасов, знаю, как устроен этот жанр. Это не очень большое достоинство. Просто факт, такой же элементарный, как то, что левая рука у меня слева. Хотелось бы уметь делать что-то действительно стоящее.
У западных кинематографистов в ходу понятие «homage», «уважения». «Мертвые дочери» - это отчасти «омаж» моим детским кинематографическим переживаниям. Фильм, в котором наличие жанрового традиционализма было важнейшей частью замысла. Мы давно потеряли свою кинематографическую цивилизованность, и живая мировая махина жанрового кино должна быть, наконец, увязана с нашими бесформенными дерзаниями, должна стать и нашей системой координат (где монтаж Эйзенштейна и Пудовкина не более родная и органичная нам вещь, чем саспенс Хичкока). Как говорил Гурджиев, люди – это зомби. Окей, но мы, русские кинематографисты, при этом еще и довольно занудные зомби.
Так что особенность моего фильма ужасов состоит в том, что я пытаюсь делать его с сердцем русского кинопионера 20-х годов, с любовью и уважением к мировым традициям и абсолютной верой в собственные силы. Я не знаю, насколько хорош будет этот фильм, но обещаю зрителям сделать настоящий фильм, а не медийный замут с пиротехническими оргиями и конвейерным йогуртовым монтажом. Даю руку на отсечение.
Природа зла и ракетка для пинг-понга
Я снимаю «Мертвых дочерей» в тех районах, в которых жил в последние годы, чтобы создать волшебный, фантастический, сказочный и при этом абсолютно реальный, заземленный фильм. Герои «Мертвых дочерей» живут в настоящем мире, где существуют фильмы ужасов, в том числе, японские. И в этом мире существует реальное зло. Зло – каким оно представлено в фильме - невидимое, непостижимое. Как сказал один русский философ, непостижимое и есть реальнейшая реальность, так вот непостижимое для меня и есть эта самая реальнейшая реальность. В детстве я потерял ракетку для пинг-понга, хотя точно помню, что она была в сумке и не могла оттуда никуда деться. Но ведь куда-то она делась? Ответить на этот сложный, неоднозначный вопрос мы и пытаемся в нашей картине.
Смерть, как инструмент поэтизации реальности
Мне очень нравится одно определение классических фильмов ужасов, в котором говорится, что в фильме ужасов смерть является инструментом поэтизации реальности, инструментом познания всех вещей, оптикой, через которую можно взглянуть на свою жизнь, на то, что совершил до этого момента.
Сцены смерти - центральные в «Мертвых дочерях». Мне хочется, чтобы люди, которые увидят гибель наших героев, действительно задумались о том, что смерть реальна. Мы ведь, типа, все умрем, и нужно формировать какое-то зрелое отношение к этому факту.
В большинстве «фильмов ужасов» режиссеры «убивают», не задумываясь о том, что сами смертны. Но есть и более зрелые фильмы, такие как «Сияние» или «Пикник у висячей скалы». Большие мастера киноэкрана - Коппола или Куросава, Скорцезе или Спилберг изображают смерть убедительно, они ЗНАЮТ, что умрут. Насилие в их картинах показано с бóльшей долей ответственности. И в этом большая и важная функция настоящего кино.
Хотя, конечно, когда ты снимаешь фильм ужасов, ты понимаешь, что чем больше в нем крови, тем лучше у тебя складывается карьера.
Как будут выглядеть дочери
Во время съемок мы без смеха смотреть на них не можем. Но остается надежда, что на экране все будет по-другому. Добавятся музыка, шумы, спецэффекты. Черт, надеюсь, все как-нибудь сработает.
